Новая книга П.Мамкина и О.Астапович «Хочу быть Я

Новая книга П.Мамкина и О.Астапович «Хочу быть Я»Сокровенное знание и современная повседневность: насколько они далеки друг от друга? Встречи такого рода случаются… – и меняют жизнь того, кто их ищет! Дневники ученика и беседы Учителя, сплетенные в многомерное повествование – искренний рассказ о том, как происходит движение от обыденности к неописуемой полноте раскрепощенной жизни… Книга «Хочу Быть Я» является следствием и воплощением протяженных во времени опытов по установлению точных координат собственного Я

Новая книга П.Мамкина и О.Астапович «Хочу быть Я»В издательстве «Европейский дом» вышла новая книга Петра Мамкина и Олеси Астапович «Хочу быть Я».

Издательство: «Европейский дом»
Объем: 151 стр.
ISBN 978-8015-0234-2.
Тираж: 1500 экз.
Формат: 70×100 1/16

Купить книгу:
books.ru

О книге:

Сокровенное знание и современная повседневность: насколько они далеки друг от друга? Встречи такого рода случаются… – и меняют жизнь того, кто их ищет!

Дневники ученика и беседы Учителя, сплетенные в многомерное повествование – искренний рассказ о том, как происходит движение от обыденности к неописуемой полноте раскрепощенной жизни…

* * *

Отрывки из книги:

Петр Мамкин и Олеся Астапович «Хочу быть Я»

Книги возникают по самым разным причинам: от избытка воображения, от усердия летописца, как доказательство мастерства рассказчика, от безденежья, от избытка чувств…

Книга «Хочу Быть Я» является следствием и воплощением протяженных во времени опытов по установлению точных координат собственного Я, его отражению, присутствию и жизни в человеческих и нечеловеческих измерениях; исследований возможностей эзотерической педагогики в нашем непростом «сейчас».

Открывая книгу, читатель обнаруживает на странице не один, а сразу два текста, так сказать, «с одной стороны и с другой стороны», что является не изощренной литературной формой, а попыткой авторов как спровоцировать внимательность особого рода, так и продемонстрировать существование двух потоков сознания в едином общем пространстве — пространстве духовной Традиции.

Поток реальности, обретая форму вербального текста, взаимо-отражается в контексте жизни ученика и Мастера, и этот емкий образ претендует на всепоглощающее внимание читателя, дабы быть воспринятым «всем существом», без ущерба и искажения смысла.

Вопросы, обсуждаемые в тексте: становление человека-подвижника, полнота и гармония жизни, смысл и бессмыслица существования — раскрываются как «свидетельские показания» авторов, как опыт непосредственного погружения в Ответы, из практики самонаблюдения, трансляции и наставничества.

Являясь общечеловеческим достоянием и полем созревания человеческого духа, Традиция являет непрерывную преемственность постижения Человеком Духовных Основ, где роль «передаточных звеньев» играют Школы, Линии Передачи, Учения и тому подобные структуры, воплощаемые жизнями святых, мастеров, учеников, наставников…

Тексты Мастера возникали как спонтанный поток Информации, обращенный к «школьникам»: аудитории заинтересованной, требовательной, состоящей из очень разных, но живущих в практике, ищущих людей. Беседы, комментарии к ситуациям и ответы на вопросы случились во время встреч и учебных семинаров в разное время, но специфичность аудитории, ее направленный интерес определили собой содержание вербального потока.

Сложность и многомерность текста не способствуют так называемому легкому чтению. Книга создавалась как помощник во внутренней работе и предполагает вдумчивое, многократное прочтение для установления своих личных связей с тем, что называется деятельностным, практическим знанием. Способ чтения, предлагаемый авторами, — искренняя попытка сопережить читаемому, отказаться от аналитической или критической позиции ума, войти в резонанс, сонастроиться, отдаться предлагаемым обстоятельствам, состояниям, смыслам. И найти, распознать, переоткрыть заново нетривиальное звучание богатых содержанием, емких, красивых слов. Сочувственное чтение. Не в смысле снисхождения или жалости, а в смысле общего чувства сопричастности невербальной составляющей (кстати, основной!) текста.

Такое чтение предполагает существенные затраты сил и самоотдачу. Наверное, ничто в мире так не заслуживает труда, как дело самопознания. И как ничто другое, эта простая истина игнорируется в современном потребительском обществе. Осознанно обрекая себя на упреки в излишней сложности книги, авторы убеждены, что измерения человеческих пространств, координаты души и бездны духа определенно заслуживают для проникновения в их суть сложноорганизованной человеческой натуры, психофизической культуры и искреннего намерения разобраться «во всем этом».

Авторы призывают читателя проделать немалую внутреннюю работу. Ибо, читая раздельно потоки текстов, совмещенные на одной странице, ему придется овладеть приемом концентрации. А пытаясь соединить эти тексты в один мета-текст, ему придется найти в себе некое обобщающее состояние восприятия, в котором эти потоки смогут сосуществовать; неслиянно сливаясь, словно образы и их отражения, раскрываясь в глубину самосознания лабиринтом явных и неявных параллелей, пересечений и противоречий. И тогда тексты послужат провокацией к тому, чтобы читатель увлекся поиском себя, того неотраженного Я, соединяющего и читаемое, и читателя, и чтение и продолжил Тексты уже по жизни абсолютно самостоятельно…

Жизнь по назначению

«Если ты хочешь употреблять слова,
то каждую минуту за своими словами
разумей действительность»

И. П. Павлов

Есть много способов туда попасть.

Можно напроситься к друзьям в попутчики и поехать на автомобиле. Можно добираться элект­ричкой. Пару раз я ездила туда автостопом, и этот вариант тоже пришелся мне по душе. Но на этот раз я выбираю комфорт.

Фирменный экспресс отправляется от платфор­мы современного вокзала. Сейчас середина празд­ников и народу в вагоне немного. Поезд идет дале­ко, мои попутчики располагаются всерьез: домаш­ние тапочки и тренировочные костюмы, объемные пакеты с едой и стопки газет. Мне же пути — всего три с половиной часа.

Я бросаю тяжелый рюкзак в багажную нишу под полкой, снимаю куртку и усаживаюсь на свое мес­то. Город остается позади, я успеваю только слегка удивиться, как быстро это происходит. Впереди две недели отпуска и непростая затея, которая меня в этот отпуск позвала.

Три часа проходят незаметно. И вот, снова взгро­моздив на плечи рюкзак, я оказываюсь на заснеженной платформе маленького городка. Больше здесь никто не выходит. Проводница выпускает меня и сразу же поднимает ступени, и ждет отправления. А я иду в центр. Мне нужно найти такси, которое отве­зет меня в лагерь. Это еще километров тридцать.

В рюкзаке все мое богатство на предстоящие две недели: купленный в рассрочку «бэушный» ноутбук, стопка дневников за последние восемь лет, распечатанные тексты и беседы моего Мастера.

Все это давит на хрупкие плечи, и когда уста­лость от неподъемного рюкзака достигает предела, вдруг у обочины дороги разворачивается и тормо­зит такси.

— Здравствуйте, — говорю я, открывая дверцу. — Мне нужно в деревню … — говорю название.

Он оказывается разговорчивым и довольно при­ятным. Заядлый рыбак — посвящает меня в секре­ты приготовления нескольких блюд. А я взамен рас­сказываю ему, как пару лет назад ездила в Крым автостопом. Мы говорим о том, о сем, перескакивая с предмета на предмет, пускаясь временами в нео­жиданные откровенности.

Я периодически жду, что он спросит меня о том месте, куда мы едем. И почему уже несколько лет туда и зимой и летом приезжают люди из далекого Петербурга. Я жду этих закономерных вопросов и немного напрягаюсь. Они ставят в тупик, на них трудно ответить так, чтобы тебя сразу же поняли. Поняли, не сведя к привычному: а-а-а, ну понятно, просто отдохнуть… В том-то и дело, что не просто. Но об этом потом…

Однако водитель не спрашивает. Наверное, у него уже есть объяснение, и он не ищет нового.

За разговором мы едем быстро, до лагеря остает­ся всего ничего. Дорога становится узкой, сильно петляющей и словно пролегающей в тоннеле: плот­но обступившие ее деревья и кусты поглощают обо­чину, сливаясь при движении в сплошной массив. Мне очень нравится этот участок: едешь и едешь в зеленом тоннеле, забывая откуда и теряя представ­ление куда.

Но вот и деревня, через поле от которой — лагерь.

Такси паркуется у обочины. Водитель, полу­чив причитающееся, доброжелательно помогает мне навьючить мою поклажу. Машина разворачи­вается, еще некоторое время освещая мне путь, — и уезжает. Темнота и тишина обступают меня. Я почти не вижу тропинку, пробираясь в сугробах на ощупь. Необитаемая зимой деревня остается позади. Я прохожу через поле и сквозь приоткры­тые ворота попадаю на едва освещенную сейчас территорию.

Я уехала сюда без раздумий. Я давно этого хоте­ла. Но всяческие дела держали в городе, и тогда я понимала, – еще не время.

Все сложилось само со­бой. Еще в начале недели ничто не предвещало мо­его отпуска. Лишь только чувство, что уже пора. Оно возникло посреди суеты, отодвигая все осталь­ное на периферию моего сознания, и островком ти­шины проросло в желание, наконец, уехать и ока­заться здесь.

Бывшая барская усадьба. Потом пионерский ла­герь. Он был заброшенным, когда мы на него на­ткнулись. Каждый год приезжая сюда, мы приводи­ли его в порядок и устраивали тут летние лагеря. Жизнь этого пространства раскрывалась нам и вто­рила жизни нашей дыханием естественных ритмов, глубиной и чистотой простого быта, многоликой красотой безыскусных пейзажей и бессчетным чис­лом природных феноменов, чудес, совпадений и за­гадок — знаков его расположения. Обоюдная лю­бовь привела к тому, что это место стало нашим. Теперь сюда можно приехать в любое время.

И жить…

Захожу в усадьбу и иду по комнатам, здороваясь и болтая с теми, кого давно не видела. Моему внезап­ному приезду рады и удивлены. В натопленных и обжитых комнатах есть место… Но хочется быть од­ной. Поколебавшись немного, я поднимаюсь на вто­рой этаж и нахожу пустую комнатенку. Светло-сире­невые стены, белые занавески. Вместо мебели — тум­бочка и пару деревянных топчанов. С потолка — белый абажур в китайском стиле.

Я развешиваю одежду по стенам, передвигаю топчаны в удобные места, вынимаю из чехла свой деревянный меч, достаю ноутбук и все дневники, выметаю скопившуюся в углах пыль, зажигаю свечу и ароматическую палочку.

Процесс обустройства превращается в акт уста­новления связи. Раскладывая вещи, переставляя нехитрую утварь, я словно вступаю в отношения с пространством, заполняю его собой, не оставляя пустот и вакантных мест. Я ищу в аскетичном жи­лище внутреннюю цельность и гармонию: не иде­альную завершенность мертвого и застывшего, а баланс живого и меняющегося созвучия.

Наконец мое жилище готово. Две недели оно будет мне приютом. И поможет сделать то, что я задумала.

Помню мои впечатления, когда я попала сюда в свой первый летний лагерь. Неподдельный ужас типично городского человека — обитателя кварти­ры со всеми удобствами. Как трещали и корчились мои представления о жилье, щедро почерпнутые из красочных журналов и чужих парадно-показатель­ных интерьеров! Комнаты казались мне такими пус­тыми! Так хотелось привычных кресел и журналь­ных столиков, телевизоров и полок с книгами: всего, чем набиваешь свою квартиру, не особо задумыва­ясь, нужно оно или нет. И достаточно много времени прошло до тех пор, пока я научилась держать в сво­ем пространстве только то, что мне необходимо. Понятия об уюте, красоте и гармонии изменились. Пространство моей жизни — продолжение меня са­мой. В нем может быть все, что угодно, но не потому, что принято, а потому лишь, что мне созвучно.

Тишина. Только негромкий, мелодичный звон раз­дается иногда над снежным простором: это кто-то подвесил «музыку ветра» на самую верхушку одно­го из деревьев. После раннего ужина все разбрелись по комнатам, и серебристая крупа посыпает опусте­лые дорожки, готовя работу на завтрашний день.

Ну что ж, пора за дело!

Я открываю ноутбук и отпускаю свои пальцы в долгий танец по клавиатуре…

 

Для человека мерой того, что «жизнь удалась», идет в соответствии с предназначением (я бы даже ска­зал не совсем, может быть, по-русски — по назначению) является полное отсутствие внутреннего конфликта, полное согласие и принятие време­ни, места, людей и событий, которые он может назвать «мои».

Глубокое и глубинное спокой­ствие, расслабленность, открытость и позитивность являются фоном дина­мичной, интенсивной, насыщенной жизни. Человек в этом случае не яв­ляется заложником мучительных раз­мышлений «мое — не мое», «хочу — не хочу», «надо — не надо». Ему его выбор всегда ясен. И ясен не в ре­зультате лихорадочной работы ума, а постижением, откровением души. Эта ясность — состояние души, в кото­ром человек живет, а не разовая мен­тальная акция по достижению конеч­ного результата «все понятно». Не мозговой штурм, а открытость и ти­шина сердца; не сравнения, описа­ния и оценки себя и мира, а любовь к жизни.

Научиться следовать «путем серд­ца», жить по душе и от души, следо­вать себе, своему чувству предназна­чения в большом и в малом, в быту и в духе (границы и масштабы открыва­ют свою условность далеко не сразу) трудно необычайно. Даже если слу­чилось то, с чего все начинается — очень захотелось. Помехой — и об­щественное мнение, и собственный ум, и воспитание, и привычки, и…, и…, и…

Но какое же это счастье — чув­ствовать себя на свом месте, жить и создавать свою жизнь и — никаких претензий к судьбе!

…Вы попадаете в состояние ти­шины, не-ума, присутствия, а его опять уносит волна страстей и суе­ты, беспокойства и тревог… Но в какой-то момент, когда эти капель­ки Ясности и Света суммируются, со­стояние присутствия становится бо­лее глубоким, более естественным, более протяженным. И тогда оказы­вается, что оно безусловно значи­мо, искомо, желанно и есть всегда. И в этом очень трудно утвердиться, особенно если суммации не проис­ходит, «попадания» редки и кратки, а практика — эпизодична. Посте­пенно память о новом опыте исче­зает, но ценность таких состояний непреходящая и безусловная, и для любого человека она вспыхивает в состояниях, которые являются отве­том на Зов его истинной природы, на возможность самооткрытия. Ког­да он, пусть на краткий миг, находит то, что никогда не терял…

Это для человека очень есте­ственно, это ему присуще именно по-человечески. Вроде того, как вспомнить о том, что у тебя есть вто­рая рука. Все время пользоваться одной и иногда, вдруг, натыкаться на вторую. Понимать, насколько это здорово, а потом ее опять терять, не осознавать, забывать. А она никуда не девается, она все время при тебе. Но зато, когда ты обнаруживаешь вторую руку, тебе больше ничего не надо. Две руки, наконец-то они здесь, со мной, мои. Вот и память о состояниях чистых, глубинных, воз­вышенных — не надуманная цен­ность. Мы провоцируем ее практи­ками, тренингом. Не некую приду­манную реальность, а то, что чело­веку присуще всегда, изначально — его естество, его Начало.

Но даже такие, пусть и бесконечно значимые качества себя можно утратить, потому что они предельно тонки. Они тонки до такой степени, что любой другой сигнал, иной опыт, смещает, улавливает внимание, организует восприятие «в свою пользу». В игру всту­пают органы чувств, чувственные, сенсорные впечатления заполоняют сознание… А таинство интуитивных и мистических постижений не об­наруживается в лабиринте интер­претирующего интеллекта и бес­следно поглощается хаосом мыслей.

Любой из вас может вспомнить сюжет, когда вы наткнулись в жизни на что-то очень значимое, долгожданное и желанное. Хочется заниматься только этим, думать только об этом, следовать только в этом направлении… С
8000
ейчас речь не о том, что же за жизненный сюжет вдохновляет и подвигает, а о самих состояниях — вдохновения, устремленности, безоглядного следования… Красивые, мощные, яркие переживания, потрясающие и переворачивающие жизненные устои и идеалы, придающие жизни новые смыслы — содержания… Ценность таких состояний, жизни в них не вызывает сомнений и безусловна. Но… «все про­ходит», — сказал мудрец.

Момент истины подменяется его описанием, превращается в «яркие впечатления от…», минует стадию «есть о чем вспомнить» и благопо­лучно растворяется где-то в области «что-то с памятью моей стало…».

Кстати, напомню, речь не о со­бытиях, речь — о состояниях души, Духа, неординарности восприятия и дерзновениях самосознания.

За каждое такое переживание, если уж оно произошло действитель­но… За него надо держаться. Его надо обновлять и питать.

Таким стоит хотеть жить. Об этом всем — наши попытки учиться вы­водить в доминанту сверхтонкий сиг­нал, различать всё более и более то­ненькие импульсы, идущие из сверх­чувственных, мистических челове­ческих глубин.

Все время осознавать свои сверхценности, никогда их не забывать, помнить как состояние, устойчиво, осмысленно воплощать. Создавать свою жизнь как реальность высшего, самого-самого главного своего качества. В котором всегда узнается соответствие …себе.

Для этого используется и групповая работа. Где люди друг другу помогают помнить… не спать; когда обмениваться высокими, полноценными, здоровыми состояниями становится привычным, нормальным делом и фоном жизни. Дарить друг другу каждую секундочку просветления, напоминать, что мы уже встречались ЗДЕСЬ, что мы уже такими были и такие ЕСТЬ, что узнавание себя необходимо и притягательно для нас, как для людей. И без сомнений и колебаний пытаться делать все, чтобы однажды случившееся стало незабываемо.