Вопрос «куда идти», или – «где же Просветление», неуместен. Мы прекрасно все знаем — мы, может, просто забыли. Просветление, это не добавление нам чего-нибудь чуждого. Это наше, и оно было таким с самого начала. Наш восторг, наш кайф, наше чувство полета, свободы – вот оно, и ничто другое. Надо просто вернуться назад, хватит блуждать подобно библейскому Блудному Сыну! В следующем рассказе я попробую описать опыт возвращения назад, опыт поиска утраченного.Вопрос «куда идти», или – «где же Просветление», неуместен. Мы прекрасно все знаем — мы, может, просто забыли. Просветление, это не добавление нам чего-нибудь чуждого. Это наше, и оно было таким с самого начала. Наш восторг, наш кайф, наше чувство полета, свободы – вот оно, и ничто другое.
Надо просто вернуться назад, хватит блуждать подобно библейскому Блудному Сыну!Вопрос «куда идти», или – «где же Просветление», неуместен. Мы прекрасно все знаем — мы, может, просто забыли. Просветление, это не добавление нам чего-нибудь чуждого. Это наше, и оно было таким с самого начала. Наш восторг, наш кайф, наше чувство полета, свободы – вот оно, и ничто другое.
Надо просто вернуться назад, хватит блуждать подобно библейскому Блудному Сыну!
Чисто, как подсказка: мы должны вспомнить детство, мы знали тогда, просто потом лучшее в нас было оболгано, заплевано, осмеяно, и мы предали Деда Мороза, Первую Любовь… а теперь плачем.
В следующем рассказе я попробую описать опыт возвращения назад, опыт поиска утраченного.
Бульки
Существуют события в жизни, которые являются очень важными, хотя на первый взгляд ничего в них «особого» нет. Они совсем не вписываются в ту череду «памятных дат» вроде: окончил школу, институт; женился, справил новоселье… — которую нас учили считать важной. Нет, я о другом! Пусть работа, институт, женитьба – все это здорово (как же иначе?!) но я говорю о СОБЫТИЯХ, а не достижениях, то есть – о случаях действительного СО-БЫТИЯ с окружающим миром.
Воспоминания об этих случаях не лежат «на поверхности» памяти – их еще надо вытягивать. Они как раз и похоронены всякими важностями, и еще часто в них есть этот горький привкус — сожаления о потери… неизвестно даже чего… Поэтому мы их старательно вытесняем из сознания, — чтоб не мешали, не путались под ногами, но именно они… не знаю… — исподволь абсолютно загадочным образом многое определили, на многое повлияли. Прежде всего, на характер, на тайные, так сказать, «пружины души». Они как скрытое подводное течение: и не видно, но нырни, попробуй! и почувствуешь…
Что-то я запутался объяснять: слов не хватает… Вернее – трудно подобрать слова к тому, что лежит глубже слов. Даже чувств. Или просто слова не привыкли иметь с ЭТИМ дело? У меня…
Да и что философствовать?! – лучше попробую все пояснить на одном примере — это думаю вообще мое первое воспоминание. Мне было года 3 не больше: в 4 я уже себя хорошо помню. Я родился в Троицке Челябинской области, и, скорее всего, это вообще единственное, что у меня есть о своем родном городе.
Я лежал в ванной на кухне – возможно, я уже знал, что это кухня. По крайней мере… я сейчас вижу себя на кухне: вот газовая плита, вот простой деревянный, крашенный белой краской стол. На нем стоят чашки, чайник и ваза с сухими цветами. Вот окно в санузел, оно светится – там не выключили свет. А окно на улицу темно, но оно тоже чудесное: оно украшено маленькими разноцветными огоньками. Эта иллюминация, как я сейчас понимаю, есть просто огни Города…
Интересно, что на мои детские ощущения в данную минуту накладываются уже оценки взрослого, но эти мои суждения толком не помогают. Наоборот – они утрируют, и скажу даже – опошляют тот восторг неискушенного, но доверчивого к волшебному бытию существа. Каким я был…
Надо мной суетятся мама и папа. Боже, как ты, мама, молода и красива! Неужели это ты?!! Ты носишь такую… накрученную наверх прическу – а-ля твист, кажется – да ты была модницей! ого!
А папа какой!!!
Тебя уже 10 лет нет со мной, зайчик. Нет, ты есть – я же чувствую! Я тебя всегда чувствовал…. И буду теперь — обещаю…. Мне кажется, что я тебя предал, — я знаю. Я повелся однажды на вид твоего бездыханного тела, НА ТО, ЧТО МНЕ СКАЗАЛИ, ТЫ УМЕР, исчез, тебя закопали… на корм червям. Это все неправда, все ложь: кто они такие, чтоб знать?! Они просто повторяют за другими, не видят, не осязают. И КТО мне помешает отныне?! Вот он, ты! Я могу прямо сейчас до тебя дотянуться и… вкусить твою суть. Ты совсем не изменился, папа….
Слезы потекли по моим щекам – прямо брызнули сами из глаз. Я ловлю их языком – они соленые. Но мне от них легче. Сегодня утром я решил, что у меня депрессия. И где теперь она?!
Ладно, 10 минут на сантименты вполне достаточно. Итак, пора переходить к главному – собственно к булькам.
Значит, — я лежу, купаюсь, у меня все в порядке, и тут мне в голову приходит следующая идея — бултыхнуть ножками. Вот прямо – взять и бултыхнуть! Я делаю первую пробную попытку – я осторожен, я уже не грудной и меня воспитывают. Я уже в курсе, что существует не только безоговорочная родительская любовь – за «красивые глазки» – но и родительское недовольство. Даже больше – меня уже не раз шлепали, 100 процентов!!! Предки, ай-ай-ай! – вы это делали уже! хоть еще я этого вам не припоминаю.
А согласитесь, что при всей возможной любви к родителям есть нечто, что мы им не простим никогда. И мы им мстим за это и поделом им! Особенно за глупость и несправедливость. Не поэтому ли Ницше говорил, что человек должен еще заслужить право иметь детей?
Родители никак не реагируют: просто они пока ничего не поняли, подумали, что случайно. Я бултыхаю уже сильнее, так, чтобы мама утерлась. Молчат – они заняты своими делами… вернее – мной, но то, что они не ругают, не хмурятся, МЕНЯ ЗАВОДИТ.
Я бултыхаю и на папу.
— О-о! – воскликнули предки разом. Они смеются. Какие-то они веселые сегодня. Может, они еще сами так юны и жизнь им пока не в тягость. Я их настолько веселыми, пожалуй, и не видел больше. Никогда…
И вот я набираю побольше воздуха в легкие и с задорным криком бултыхаю изо всех сил. Целый столб воды летит прямо в потолок… и долетает – я сделал это!
— Вот так булька! – смеется мама, и папа смеется. Мы вместе ликуем. Едва ли наша семья была когда-нибудь настолько счастлива и едина, как в это мгновение.
Я бултыхаю снова, чтобы еще раз испытать (и закрепить на будущее) это пьянящее ощущение могущества. Нет – ВСЕМОГУЩЕСТВА – ведь я был тогда полубогом. Я был восторжен, я был в Нирване, и другой Нирваны не существует – быть не может в принципе!
И зачем я потом спустился с Олимпа однажды? Или то был процесс? – постепенный, шаг за шагом… в дерьмо.
Сейчас мне странно и грустно: на что я ЭТО променял?!
Источник:
Путь огненного меча
